Антинаркотический транснациональный интернет-конкурс "Майя" (Maya). Видео, фото, плакаты, рисунки против наркомании и алкоголизма

- Выдыхай, - простонал голос у меня в голове. 

И я выдавил горький дым наружу, через ноздри и рот, захлёбываясь, как утопающий захлебывается бесконечными потоками воды.

Одновременно ворвалось в пустую черепушку сознание. Завозилось, устраиваясь там поудобнее и вызывая приступы панической боли. Я согнулся, выхаркивая последние перемешанные со слюной струйки дыма.

- Тише, тише, - пел голос, тихий, дрожащий, словно колосок на ветру. На этот раз где-то снаружи. Над ухом. Или нет?.. Органы чувств перемешались в густую, тошнотворную кашу. - Уже всё. Всё кончилось.

- Ты была у меня в голове, - пожаловался я ей, пока невидимой. Перед глазами всё плыло и вращалось, но я чувствовал руки на затылке и груди. - Что ты там делала?

Она засмеялась, пальцы на груди задрожали, цепляя рубашку.

- Угадай. Сможешь?

- Конечно, смогу. Может быть, ты агент инопланетной разведки. Залезла ко мне в голову, чтобы выведать секреты изготовления макетов кораблей в бутылках.

- Точно, - насмешливо сказала она. - Как раз секреты. Надо же будет им продвигать какой-нибудь бизнес на земле. Вот объединят твои знания со своими инопланетными технологиями, и...

- Будут делать макеты кораблей из говна.

Лёгкий шлепок по затылку. Я улыбнулся, позволяя боли просачиваться через зубы в черепную коробку.

- Попытайся ещё раз.

- Ну, возможно ты ловила моих тараканов. Или расставляла бардак по полочкам. И я долгими бессонными ночами буду бродить по коридорам своего разума и искать, куда ты заныкала мои ментальные носки. Учти, в этом случае я буду тебе звонить, и...

- Не будешь.

Неожиданно серьёзный, напряжённый тон.

- Что?

- Ты не будешь мне звонить. Я стёрла свой номер из твоего мобильника.

- Но я всё равно помню его наизусть...

Я попытался вспомнить её номер. Там было сколько-то шестёрок... или восьмёрок? И единица. Единица точно была, а вот остальное... нет, я его помнил, но он почему-то перестал казаться таким важным, и всё время ускользал из памяти. Как фамилия некого известного актёра или певца, что крутится в голове, но никак не даётся на язык.

- Не привязывайся снова, - говорила она тем временем, а я чувствовал на затылке ее пальцы, поглаживающие волосы. - Второй раз оно может не сработать. Да и вряд ли тебе понравится курить его ещё раз. Я затянулась разок сама, и меня чуть не вывернуло. Такой горький и противный... фу.

Какое-то время я пытался вспомнить, что мы делали час назад. Или два. И вообще, сколько сейчас времени?.. Наконец, бросил это занятие. Сказал с весёлостью, которой не чувствовал:

- У меня осталась ещё одна попытка.

- Нету у нас больше попыток, - отрезала она. - Мы сломали всё, что могли. Теперь прощай.

Ещё секунду я чувствовал прикосновения её пальчиков к своей коже, и дыхание над ухом. Потом шаги босых ног по ковролину, слышно, как берёт со столика сумку, как ее ноги влезают в туфли. Звяканье открываемого замка и неслышно затворённая дверь. Её походка — о, я прекрасно помню её походку, - была немного неверной, будто бы под воздействием алкогольного коктейля, или ещё чего-то подобного.

Я открыл глаза, осторожно, боясь порезаться о беспощадный дневной свет. Но был уже вечер, он плавал за окном ветками тополя и суматошными криками носящихся друг за другом стрижей. Окна наглухо закрыты. Свет в квартире не горел, только в прихожей мерцала одинокая лампочка.

Морщась, я стряхнул с одежды пепел. На кофейном столике на обрывке газеты - остатки засушенных и измельчённых листьев, слегка похожих на чайные. Скомканная бумага для самокруток, при взгляде на которую в голове вновь поднимался ураган.

Боже.

Я откинулся на спинку кресла, зная, что ноги меня сейчас не выдержат. Смотрел на потолок, чувствуя, как всплывает на губах улыбка. Где-то там, возможно, ещё плавали нити дыма, извлечённого из моих лёгких. Вот бы наловить немного в бутылку и поставить на полку, как память.

Но уже поздно. Да и не нужна нам никакая память. Просто жить дальше.

Но я улыбался не этому, хотя эти мысли тоже достойны улыбки. Она сказала, что он горький, этот дым. Значит, тоже пробовала. Значит, ей тоже было нужно. Значит, что-то ещё оставалось, в голове, и внизу живота, и там, в лёгких.

- Молодец, - сказал я себе.