Осторожные шаги. Ее шаги. Он узнает их из тысячи. Шаги босиком по гладкому полу. Она проходит рядом. На окне появляется серый дымок от ее дыхания. Ему бы увидеть ее, но нет.
Скользит ее палец по стеклу. Она что-то пишет. Каил. Его имя. И что-то еще. Он не сразу понимает. Каил, убийца мой...
***
Пустая комната. Пустая квартира в многоэтажном доме. Голые, облезлые стены. Разбитая в крошку напольная плитка. Серый потолок. И только отраженный от луны свет разрушает царящий здесь полумрак. Его последний приют.
Каил сидит на полу, отрешенно смотрит в окно. Ничего не хочется. Ничего. Прошлое не отпускает его сознание. То прошлое, что он потерял. Смех всплывает в памяти. Звонкий смех ребенка. Больно вспоминать. И потому катятся слезы. Он вздрагивает, когда смех этот раздается совсем рядом.
- Когда ты остановишься, папа?
Ее смех, как ответ. Их глаза. Они смотрят на него с немым укором. Ему бы кинуться к ним и обнять их. Но он знает, это всё же не они. Тех он потерял. И потому он вскакивает на ноги и отходит к окну.
Снова этот смех. Он закрывает руками уши, но это не помогает. Опускается задвижка, и открывается наружу окно. А он отходит назад, не в силах остановить слезы. Назад, назад, словно там спасенье. Он разворачивается к окну. Так высоко. Смерть будет быстрой. И он решается, ведь никто не держит его...
***
Что его привело сюда? Временное помешательство или прояснение рассудка? Неважно. Это ради нее. Это все ради нее. Каил смотрит на этого умника в белом, что так хитро улыбается. Что он там себе вообразил? Спокойно. Он выдержит этот буравящий взгляд. Или нет.
- Прежде всего, вы должны найти силы в себе самом. Вы должны решиться.
- Силы? Я не могу, док. Я слаб. Это моя слабость.
- Повторяя это снова и снова, вы увязнете в этой трясине, и ничто уже не вытащит вас.
- Вы чертовски правы. Но вы ведь поможете мне?
Тот отвечает, не задумываясь:
- Сомневаюсь.
Ему хочется рассмеяться. Это настолько похоже на глупую шутку. Но почему же тогда нет улыбки на его лице?
- Что же тогда?
- Хочешь честно? Скажу прямо. Я не буду тратить на тебя время. Избавь всех от себя
Комок в горле. Мурашки бегут по спине. Человек в белом наклоняется через стол. Налитые кровью глаза.
- Ты ведь понимаешь, о чем я?
Он понимает, и это пугает его еще сильнее. Он закрывает глаза. Разве могли ему такое сказать?
Нет старой привычной темноты с пестрящимися искрами, когда веки пропускают лишь яркий свет. Но нет и его. Он хочет увидеть тот мир, что посещает его в короткие минуты настоящего счастья. Он стоит того, чтобы умереть? Сложно сказать.
Его вытягивает обратно, потому что холодеет голова и начинают трястись руки. Пустой кабинет. Все плывет перед глазами. Он сидит у стола, где в подставке для карандашей лежат и ножницы.
Он скидывает все со стола и ложится на него. Головокружение понемногу проходит. Но качается на потолке маленькая люстра, испуская черный свет. Больно согнуть руку в локте. Он разрывает рубашку. Пусть живот почувствует холод от ножниц. Кожа вздрагивает от прикосновения металла.
Свободное, ровное дыхание. Спокойствие пришло. Или ему кажется? Он смотрит на чернеющий потолок и пытается понять, реальность ли это?
Постой! Он ведь не один пришел! Она сидит там в коридоре. Она ждет его. Он вскакивает со стола и с грохотом раскрывает дверь. Она там, она там, она там. Он твердит это вновь и вновь. Если бы все так просто.
Пустой коридор. Пустая скамейка, где сидела бы она. Пустота в душе.
- Избавь всех...
Он падает на колени, обхватив мокрыми от пота пальцами ножницы, и заносит руку для удара. Бледная кожа дрожит, покрывшись мурашками. Глаза открыты. Он должен это видеть.
Удар! Металл вонзается в плоть, похожую на резину. Брызгает огромными каплями темная кровь. Этого мало. Еще удар, на этот раз гораздо сильнее.
Выскальзывают ножницы из рук и падают в разворошенный живот. Нужен еще удар, ведь он не чувствует уходящей жизни. И пальцы касаются этой каши, капаются в кишках, пытаясь найти Их. Что-то брызгает ему прямо в лицо, затуманив взор. Наконец, он нащупал нечто холодное. Это должны быть ножницы. Он пытается вытянуть их обратно, но они окончательно запутались во внутренностях. Каил готовится сделать рывок...
***
Он так ждал свою фиолетовую радугу. Она часто являлась ему, и от этого ему становилось легче. Долгое время совсем ничего не было. Единственное ощущение - сильно чешущийся локоть, и его хотелось расцарапать до кости, только бы избавиться от омерзительного зуда.
Наконец, нахлынуло, накрыло с головой, избавив от боли. Как сладостно это чувство. Смех на устах. Спокойствие. Оно все его, все целиком, все навсегда.
Он качается на мягких волнах и смотрит на небо, переливающееся в разные цвета. Вот только нет его радуги...
***
Некуда бежать. Она все равно его настигнет. Он вытирает рукой лицо, на миг замирая. Мысли уводят далеко. Но взгляд доходит до искусанных ногтей. Кто он теперь?
Слишком рано начало темнеть, и он не успел отдохнуть. Снова бессонная ночь? Он просто не выдержит. Нет сил. Он слаб.
Каил в ванной комнате. Закрывает дверь на замок и несколько раз проверяет надежность. Некоторое время сдержит. По крайней мере, он на это надеется.
Он склоняется над раковиной. Холодная вода не помогает, не утоляет агонию, быстро стекая по пылающему лицу. Каил поднимает голову, и на мутном зеркале видит себя. Круги под глазами, красные веки. И зрачки. Они разные. Изумрудный и цвет синего неба. Какой из них настоящий, тот прежний? Он уже не помнит. Да это и не важно.
Пробка закрыта. Ванна медленно наполняется холодной водой. А он терпеливо ждет, открывая кран до предела.
И лишь когда ванна залита до краев, возобновляется тишина. Не шумит вода, бегущая по трубам.
Каил, не снимая одежды, залезает в ванну. Теперь уже всё равно как. Тонкая пластинка в грудном кармане. Он достает ее, засучив рукава рубашки. Прочь обертку. Лезвие в руке. Но почему ему страшно?
Он ищет вену на побледневшей коже не меньше минуты. Глубокий вдох. Сильнее приложить. Рывок.
Он мотает головой. Такой глубокий порез, но где же кровь? Он надавливает еще больше, режет с безумной силой. Лопается кожа. Цвет белой кости. Никаких ощущений. Он погружает руку. Всё та же прозрачная вода.
Шаги за дверью, и останавливается сердце. Его охватывает паника.
- Каил.
Нет, только не это. Он перекладывает лезвие в левую руку и начинает кромсать другую. Снова и снова. Но толку нет.
Оно царапает дерево, несколько раз дергает за ручку с такой силой, что осыпается белой пылью потолок. Хруст. Скоро прорвется к нему.
Пальцы сдавливают лезвие, и оно трескается, а ее части уходят под воду. Он переворачивается на живот. Руки ищут по дну спасительные остатки. Голова опускается под воду. А из толщи багровой мути на него смотрят чужие глаза...
***
- Не подсовывай мне эту дрянь.
- Зря ты так. Это нечто. Совершенно новое. Тебе понравится. Мне можешь верить. Разве я обманывал тебя?
- Друг, нет, конечно. Просто я не хочу потерять ее.
- Опять ты про свою чертову радугу. Забудь ты про нее. Попробуй это. Тебе крышу снесет, я уверяю. Сам пробовал, и я в улете.
- Давай сюда...
***
Игла не выходит из кожи. Застряла, точно огромная заноза. Он пытается ее вытащить вновь и вновь. Шприц, наконец, отлетает в сторону, но игла въедается в кожу.
Он замирает, вытягивая перед собой посиневшую руку. Тонкая полоска металла медленно проникает глубже, причиняя адскую боль. Секунда, и она исчезает из вида. Потом появляется вновь. Она скользит по артерии, приближаясь к плечу.
Он взмахивает рукой. Боль ужасная, но игла на время останавливается. Он почти не дышит, наблюдая за ней. Это ему кажется. Но нет. Она движется, но очень медленно, движется к сердцу. Чтобы убить?
- Давай помогу.
Кто-то берет его за кисть. Сверкает сталь тесака. Он не успевает ничего сообразить, а обрубок его левой руки уже валяется на грязном полу, выплевывая из себя сотни игл...
***
- Уходи, - и дверь вишневого цвета хлопает перед носом.
Ночной дождь. Где-то лают бездомные собаки. А он стоит на крыльце и силится вспомнить ее имя, чтобы попросить прощения. Поворачивает голову налево. Глаза его дочери. Ее имя он тоже не помнит. Она уводит дитя от окна и кидает прощальный взгляд, закрывая шторы.
Гром выводит его из оцепенения. Он спускается с крыльца и идет вдоль дороги. Теперь всё кончено. Осталось забыться. Нет дома, нет их. Слезы тонут в дожде.
Не замечая, заходит в какой-то закоулок, перебирается через покосившийся забор. Вонь ударяет в нос. Он должен к ней привыкнуть.
И нервное рычание не отвлекает его. Пёс обнюхивает его, затем начинает неистово лаять. Каил замирает. Пускай грызут. Их уже много. И они голодные. А он - смертельно уставший.
Челюсти вгрызаются в ноги. Он падает на спину обессиленный.
- Уходи, - сейчас это так глупо слышать.
Он смеется. Сначала где-то внутри, а потом хохот вырывается наружу. Он захлебывается, смех сбивает дыхание.
Мокрый нос касается его уха. Затем впиваются клыки, разрывая плоть. Они добираются до его лица. Лапой выдавливают левый глаз, кусают за щеки. Он чувствует абсолютно всё. Боль неимоверная, а он продолжает смеяться, даже когда из шеи потоком хлынула кровь.
Они упиваются. Разорвано лицо, откусан нос и губы. Клыки вгрызаются глубже. Мышцы сводит судорогой. Не засмеяться более...
***
Холод. Ломит кости. Сейчас бы уснуть. Ночная улица пустынна. Он идет, спотыкаясь на ровном месте. Уставшие ноги заплетаются. И безумно мучает жажда. Город плывет туманом. Нет, это муть в его голове. Серая тень, облепившая его сознание.
Снова приходится останавливаться, чтобы отдышаться. Он понимает, что пешком ему не дойти. Силы на исходе.
Напрасно ищет рукой в кармане хоть сколько-нибудь денег. Там абсолютно пусто. Лишь крошка затерялась в складке. Тогда зачем он идет туда? На что надеется? В долг не дадут.
Он падает на колени, когда голова непроизвольно поворачивается налево. Темнота закоулков. Там живет холод, который мучает его.
Шаги дальше. На остановке ни души. Седан быстро проносится мимо. Вода из лужи теперь на нем, но ему все равно. Его автобус здесь. Золотистый свет. Две ступеньки вниз. Засыпающий водитель в темных очках. Все заняты места. Он встает у заднего окна. Ничего не видно, а пыль не оттирается, въелась когда-то давно.
Каил не удерживается, когда автобус трогается с места. Его кидает вперед. Левая рука не справляется, сгибаясь в локте. Он приподнимает голову, а его обдает таким чудовищным холодом, что его начинает крутить и трясти.
Почему они смотрят? Почему они все на него смотрят? К чему уставились смеющимися глазами? Весело? Черные лица, белые зрачки. Они не помогут, они лишь смотрят. Он мотает головой, чтобы прогнать их. Раньше так получалось. Даже когда было совсем плохо.
Каил открывает уставшие глаза. Не в этот раз. Теперь не помогает. Они все еще смотрят на него. Что от него хотят? Застывает в воздухе смех.
Снова холод. Пробирает насквозь. Правое ухо различает стук в этом хаосе. Двери открыты. Автобус стоит.
- Билет, - требует голос.
Билет? Они смотрят, но не видят? Он умирает, а они про какой-то билет. Ему все равно. Остальное забыто, ведь перед ним сумка, полная денег. Никаких раздумий. Руки сами хватают сумку, а ноги ведут из автобуса. Ему удается. Он выбегает на дорогу. Свет фар ослепляет. Автомобиль не успевает затормозить.
Так даже лучше. Не нужно больше бороться. Его тело, точно куклу, подбрасывает вверх. А затем автобус подминает под себя тело. Глаза еще видят чертову сумку. Она тонет в багровой лужице. А он еще жив...
***
Давно он не видел такой чистой и белой комнаты. Это слишком для него. Больница. Он сразу понимает. Сопоставить нетрудно. Он скидывает прочь одеяло. Тело обдает жаром. Встать сразу не получается. Голова сильно кружится, и он решает сначала немного посидеть.
Капельница у кровати. Пакет с жидкостью пуст на три четверти. Он различает надпись в углу: формула воды. Вода? Неужели не нашлось ничего покрепче?
Осторожно он поднимается на ноги и подходит к окну. Решетки за толстым стеклом. А снаружи ничего не разглядеть. Всё тонет в белом цвете. Снег?
Темный, неосвещенный угол комнаты привлекает его внимание. Что-то там определенно есть. И он боится разбудить свой кошмар. Тихо. Не дышать. Пусть сердце не бьет так громко. Пусть зубы не стучат от леденящего холода. Или от ужаса? И не стоит смотреть. Это может вынудить ЕГО выйти оттуда. Тогда будет только хуже.
Он замирает, и весь мир вместе с ним. Темнота вытягивается навстречу ему, черной кляксой растекается в сознании. Меркнет свет, ОНО поглощает его. Темнота тянет к себе, хотя он еще держится. Но он слаб. Слаб, слаб.... Пусть говорит это вновь и вновь. Пусть верит в это.
Отголосок в душе. Натянута до предела струна. Когда она оборвется, рухнет и всё остальное. Разом и навсегда...
Ноги окутывает вороной туман. Или ушел свет, или это темнота накрыла целиком. Он протягивает вперед, пытаясь защититься. Теперь уже не до смеха. Голова дергается на шее, точно голова игрушки, качающаяся на мягкой пружине.
Тьма, будто невольно закрываются веки, а глаза хранят в себе искорки мгновения назад видимого света. На смену приходят бесчисленные шарики с сероватым контуром, двигающиеся туда, куда укажет сознание. Сознание тут. А разум не в силах объяснить.
Мрачное неведение проходит. Здесь полумрак. Обезображенное лицо смотрит на него. Серая, потрескавшаяся кожа. Она медленно отмирает. Брови сгорают быстро, едва огонь касается их. Так и ресницы. Глаз нет. На их месте - ужасные шрамы, провалы с черной коркой. Кажется, тогда при нем были ножницы, а, может, обычное лезвие для бритвы. Он не хочет видеть того, что натворил. Нос зияет черной дырой. Губы разорваны. Словно собственные зубы обкусали их.
- Не уйдешь, - дьявольская усмешка.
И все-таки ему не страшно. Не в первый раз. Он видит это лицо каждый день. Образ того, кто смотрит на него из зеркала, наблюдает без интереса, молчит немым укором.
Его вытягивает отсюда. Тьма расстилается вокруг, пытаясь добраться до него. Каил безразлично не сопротивляется. Его сбрасывает на лестницу. Темнота недовольно шипит, упустив свою добычу.
Ничего не хочется, но ноги ведут вперед. Вязнут ступни. Вестибюль больницы. Помигивает лампа над столиком, где лежит одиноко стеклянный пузырек с таблетками. Лежит перевёрнутый, и белоснежные таблетки высыпались в кучу. Снотворное. Она пила их, чтобы не ждать его.
Пузырек отлетает в сторону. Руки собирают все эти таблетки. Почему бы не уснуть?
Теперь наружу. Он входит в ночь. Пустая улица. Не горят огни. Зияют неприветливо черными провалами окна домов. Небо зависло синей бездной. И ни души.
Каил стоит так совсем недолго. Агония возвращается слишком быстро. Его выворачивает наизнанку. Точно удар в живот. Отзыв нестерпимой боли. В каждой частице его сознания, его уходящего разума. Он падает на колени, с трудом поднимая голову. На глазах слезы, но не от адской боли.
Одинокая фигурка в конце улицы.
- Каил, - шепчут синие губы.
Нет, нет. Не она. Он встряхивает головой, словно это избавит от наваждения. Но бледная фигура идет к нему, указывая на него.
- Каил, убийца мой.
Нет. Не она, не она. Хватит! Не повторяй, словно заклинаешь. Но разве это она? Нет! Почему она винит тебя? Подумай. Вспомни. Вспомнить? Ведь даже ее имя затерялось где-то в сознании.
Второй силуэт. Он вздрагивает, не удержав в себе вырывающегося стона отчаяния. А ее ты помнишь?
Отвечу, отвечу за всё. Усну вместе с вами.
Он жадно глотает таблетки. Все до одной...
***
- Ты разве забыл, сколько должен мне? За такие деньги тебя давно уже пора прикончить. А ты вновь здесь и просишь еще...
Каил не шелохнется, готовый, если понадобится, удариться лбом об асфальт. Не имеет значения, кто перед ним. Важно лишь то, что у него есть.
- Ворота к радуге...
- Что ты там бормочешь?
Ругательства летят мимо. Что они ему? Пустота... Усилия над заплетающимся языком.
- Еще
Удар в челюсть наполняет рот железным вкусом. Небо падает под ноги. И холод душит. Воздуха...
- Еще, - единственное, что он может сказать.
Занесенный кулак замирает перед самим носом.
- Подожди.... Оставь одну пулю
Ему протягивают пистолет. Он поднимает голову и видит двоих или троих.
- Если хочешь еще, приставь это к виску и нажми на курок, - медленно растягивает слова голос.
Рука дрожит, но крепко обхватывает рукоять. Почему сейчас? А разве непонятно? Иначе не получишь. Верно, верно. Все верно. Вот так. К виску плотнее. Он сможет нажать.
Улыбки на их лицах. Разве это смешно? Пускай. Им не понять, чего он добивается. А чего? Этот вопрос повис в тишине, разорвав ее громом. Колкая дрожь пробегает по телу. Поздно, поздно. Не уверяй себя. Но ведь поздно!
Палец надавливает. Грохот исчезает, лишь успев начаться...
***
Машина за спиной уезжает. Он расплатился последними деньгами. И что?
Странное чувство. Будто он в междумирье. Каил кутается в плащ, глядя на серое небо. Меркнет радуга. Пусть сгинет навсегда.
Неспешные шаги к мосту, что раскинулся через замерзающую реку. Синий лед несется под ногами. Каил замирает, опираясь на слишком высокую ограду.
Странное чувство. Недолгие минуты настоящей жизни. Ускользающее время, когда разум берет верх над всем остальным. Ему хочется улыбнуться выстраданной улыбкой, словно он - мученик. Но сжаты сухие губы. Он знает. Время это уходит. Он чувствует. Песок уходит, просачиваясь меж пальцев.
Страшно. Он может не успеть понять. Сердце вздрагивает, предчувствуя скорую дрожь. Холод от перил передается всему телу.
Спать. Уснуть бы прямо здесь. Колени сгибаются под тяжестью чернеющего неба. Руки дергаются, точно в конвульсиях, норовя отпустить. Уснуть.
Крик заставляет Каила вздрогнуть. Холод отходит на время. Еще крик. О, нет. Не остановите его! Он больше не может. Он всем своим разумом желает этого. Настоящей смерти. Исчезни образ, спади со взора пелена. Дай ему пройти.
Один шаг назад. Для рывка вперед. Ветер ударяет навстречу, не желая отпускать. Два взмаха рукой.
Всплеск. Его так быстро уносит в глубину. Каил открывает глаза. Синий лед закрывает за собой небо. И несуществующую радугу. А он счастлив, чувствуя настоящий холод...
***
Солнце сияло как-то особенно сегодня. Нет, это у него так было на душе. Уверенность в будущем. Конечно, в будущем, которое она примет. Он улыбнулся. Так захотелось увидеть ее слезы от долгожданной радости. Ведь он изменился!
Каил побежал. Люди, наверное, посчитали его за сумасшедшего. Пусть! Так было раньше. Он бежал и вспоминал, что будет рассказывать ей. Дочь будет смотреть на него, ничего не понимая. Глупышка, она еще так мала. Потом он ей обязательно все объяснит, чтобы избавиться от тягот прошлого. И она поймет.
Дыхание ровное. Руки не трясутся. Он вспоминал, что заставило его измениться. Ночью его сбила машина. Больше двух недель с переломом руки. А после он решился-таки избавиться от своей слабости. У него хватило мужества.
- Я слаб, док, - это были его первые слова.
И смешно, и грустно вспоминать. Они будут смеяться вместе. Или плакать. Страшное позади, весь дурной сон. Ушло наваждение, воспоминания от которого отдаются судорогой.
Последняя дорога преградила путь. Длинный поток машин, и он кинулся вперед. Дом в конце улицы. Его дом! Он ждал этого момента где-то в глубинах разума несколько лет. А теперь так испугался.
Дверь вишневого цвета он открыл своим ключом. Запах ее духов заставил его сжаться.
- Прости, - шептал он, готовый упасть перед ней на колени и целовать ее ноги хоть целую вечность, моля о прощении.
Он замер в прихожей. Он ведь так и не вспомнил ее имени. И что теперь скажет? Даже не позвать их.
Тишина наполнила спокойствием. Она наверно спит. Так и есть. Из спальни лился слабый свет, будто горит ночная лампа.
Живое сердце застучало сильнее. Он неслышно шагнул вперед, стараясь не шуметь. Аккуратно толкнул дверь с матовым стеклом.
***
Они смотрят на него. Этот мученический взгляд. Глаза смотрят на него. Смотрят! И он застывает, не в силах ничего поправить. Кто-то дергает его за нервные нити. Он пытается не шелохнуться, словно от этого земля у него под ногами может треснуть, и все станет напрасно. А разве сейчас не так?
Падают веки, пытающиеся сдержать слезы. Все напрасно. Губы дрожат. И тьма обволакивает комнату. Отчаянный вопль срывается. Ему самому становится от этого мерзко.
Что ты наделал.... Смотри! Смотри теперь. Разрушенное твоим руками. Доволен ли теперь? Замолчи...
Смотри. Молчать не буду. Смотри теперь. Довольна ли душа? Душа? Ее ведь уже нет. Была ли она?
Умру, умру на тысячи кострах сожженный. И сотни тысяч раз сам прокляну себя. Замолчи. Хотя бы на мгновенье. Дай побыть с ней в последний раз...
Бледная кожа. Каил осторожно касается ее ног. Он падает на колени. Поднимает взгляд на нее. Посиневшая от веревки шея. И тусклые глаза. Всё еще смотрят на него. Живые глаза. Или ему только кажется?
Почему она? За его грехи? Это его вина, только его. Почему не он? Почему не убили его? Он должен там висеть. Разве нет?
Он поворачивает голову. Ребенок недвижно лежит на постели. Накрыта подушкой голова. Каил вздрагивает. Он слышит всхлип.
Образы метнулись перед глазами, на мгновенья перечеркнув всё остальное. Пусть руки по локоть в крови. Пусть на лице их кровь, кровь убийц. Месть? Кому? Ничего уже не изменить. Ведь настоящий убийца - это.... Замолчи!
Холод. Каил смотрит в небеса с такой мольбой и отчаянием, что способны вызвать дождь. Всё умерло. Все чувства позабыты. Всё ушло. Но он не спрашивает, что он делает в этой мертвой комнате, и кто он теперь. Холод заполняет все собой. И его тоже. Он не знает, почему лежит на спине, и почему смотрит вверх, словно хочет пробиться взглядом через стены к небесам, что бросили его.
Умирает сознание. Тени сгущаются вокруг. Умирает разум. Стены падают прямо на него. Умирает душа. А он хочет умереть еще раз, вымолив прощение.
***
Он аккуратно укладывает их тела на постель, подкладывает под головы подушки, закрывает им веки. Руки их он складывает на груди. Спят. Он выключает свет, садится в углу комнаты и смотрит на них. Словно что-то изменится, или возвратится утерянное прошлое. Почему бы и нет...
Все равно. Он уже ни во что не верит. Он просто смотрит, пытаясь навсегда отпечатать их в своем сознании. И он запомнит. Недвижимые тела. Да, он запомнит. Должен, но не себе, а им. Бледнеет кожа, умирая. Он запомнит их такими. Не мертвые, но спящие. Пусть так и останется. Он будет сторожить их сон.
Холодно. Нет, только не это. Страх возвращается. Страх того чувства, от которого он, наконец, решил избавиться. А теперь он напоминает о себе. Куда уйти, куда спрятаться, куда исчезнуть? Навсегда.
Растягивается в стороны комнаты, затем сжимается. Но также лежат их тела. Или нет? Зрение подводит его. Натягиваются пленкой слезы на раскрытых глазах. Волною пробегают образы. Дрожь. Обман?
Пальцы ее руки шевелятся. Ладонь с чудовищным хрустом поворачивается к нему. Обман. Неестественно вытягивается и сама рука. Пальцы спускаются вниз и касаются до пола. К нему? Обман.
Каил только смотрит, точно ожидал нечто подобное. Но где-то внутри умирает последняя надежда. Это конец.
Все так. Как он и видит. Это не обман. Пальцы передвигаются по полу прямо к нему, и тянется ее рука. Сейчас достанет. Не обман. Теперь он уверен. Ладонь замирает у самих его ног. Пальцы сгибаются, готовые допрыгнуть до шеи и вцепиться в нее.
Холодно. Каил чувствует. Есть последнее мгновенье. Тогда он поднимает взор. В блестящих глазах его отражаются ее ненастоящее лицо, ставшее маской ужаса. И теперь ему хочется лишь одного - умереть...
***
Пустой дом. Пустые стены. Гуляющий сквозняк. Разбитые окна. Пустота в душе. И страх.
В полумраке лежит на полу Каил. Он никак не может успокоиться. И вроде закрываются уставшие глаза, и улетает сознание. Но лишь на мгновенье. Потом откуда-то возвращается холод, и все тело начинает трясти в судороге. Выворачивается левый мизинец, лицо перекошено, губы скривились в глупой ухмылке. В такие моменты он пытается различить стук сердца в хриплом дыхании. Бесполезно.
Кажется, всё. Очередная накатившая волна медленно уходит. Несколько минут до следующей. Он с трудом проглатывает накопившуюся слюну и поворачивается набок. Луна поблескивает из-за туч. Будет дождь.
От выступившего пота становится лишь холоднее. Каил сопротивляется. Перед ним лежит заполненный шприц. Временное лекарство. Лекарство? Остатки разума не признают такое название.
Он ждет. Следующая ломка станет ответом, станет решением. Если он выдержит. Но страшно, безумно страшно.
Слаб? Капля стягивается на кончике иглы. Почему бы и нет? Что может помешать? Уже сколько раз он делал это. Теперь уже плевать, что будет. Уже произошло то, чего он мог когда-то опасаться. Да и не думал он раньше. Зря.
Слаб. Руки трясутся, но уже тянутся к шприцу. Слаб. Ему бы знак, сил, хоть что-нибудь. Тогда бы он остановился. Наверное.
Левый рукав давно закатан. Вздувшаяся вена ждет с нетерпением, вена с фиолетовым оттенком. Или ему вновь кажется? Образы мешаются друг с другом. Медлить нет больше сил. Ответ пришел.
Укол не в вену, не в сердце, а в душу. Хохот обезумевшего сознания. Мнимое спокойствие уходит так быстро...
Багровые ручейки текут по рукам безостановочно. Он никогда не видел столько крови. Это вся его? Наверное.
Он отрешенно смотрит в полумрак. Совсем скоро он понимает, что не один здесь. Сверкнули ее глаза. Обречен.
- Я пытался, - предательски выдают губы.
Пытался? Да, он пытался, а сколько раз - уже давно сбился со счета. Порезаны вены. Вспорот живот. Переломаны кости. Перекушено горло. Сознание спит. Прострелен висок. Горит тело, а легкие заполнены водой.... Но он жив. Почему?
Холод. Пар от еще теплого дыхания. Могильный холод. Она делает шаг вперед. На ней белое платье. Он хоронил ее в нем. А уже на следующий день он не мог сдержаться, вновь сорвался. Ничто его больше не держало.
Холод. Он исходит будто от нее. Бледное лицо застыло. Белые без зрачков глаза смотрят именно на него.
Его тело поднимает, а затем уносит силой в другую комнату. Каил дергает ногами, не доставая до пола. Он заслужил. Он понимает, но не смиряется. Это уже не просто страх. Ужас накрывает его с головой, а он не знает как выбраться.
Она стоит в дверном проеме, наблюдая за последними действиями. Нет, уже не она. Что-то другое. То, что он сотворил сам. Временами ему кажется, что она улыбается. Но он успокаивает себя, объясняя это действием наркотиков. Да. Они уже давно заменили ему кровь.
Он вздрагивает от прикосновения. Веревка обвивается вокруг шеи. Руки обвисают, не слушаясь. Кровь больше не подчиняет их ему. Медленно затягивается узел. Он не готов. Зубы стучат, текут слезы. Он с мольбой смотрит на нее. Ему хочется рассказать ей всё, что он хотел тогда. Дверь вишневого цвета открылась, и он с порога упал бы перед ней на колени...
Теперь уже напрасно. Он понимает это. Он все потерял, все разрушил собственными руками.
Маленькая девочка тоже здесь. Смотрит на него белыми глазами, чуть наклонив голову набок. Он хоронил их рядом. Он помнит. Он знает их имена, читая надписи на крестах.
И теперь он не готов. Но веревка затянута, и сейчас его отпустят болтаться на ней. Они не будут больше ждать. И тогда он просит дрогнувшим голосом:
- Покажи мне их в последний раз...
Комментарии:
25.02.11, 09:52
Верю этому кошмару!