Антинаркотический транснациональный интернет-конкурс "Майя" (Maya). Видео, фото, плакаты, рисунки против наркомании и алкоголизма

Подобные исповеди бывают двух сортов: первые - провозглашают полную и тотальную безнадежность, вторые – сомневаются, плачут, но верят в лучшее. Эта исповедь из второй категории, но она парадоксальна тем, что я нисколько не жалею о том, что это случилось в моей жизни.

Я решила написать это, потому что мне сейчас 22 года. Находясь в этом же возрасте, только в 2000-ом году, мой родной брат Н. впервые пустил по вене героин. Он поехал учиться в Москву, и связался с такими же, как он, «душевными» бродягами – людьми без цели.

Сейчас я его понимаю…В двадцать два хочется быть королем мира; хочется нравиться людям и в то же время быть чуть-чуть умнее сверстников; хочется верить, что ты можешь изменить этот гребаный мир! Своими руками.
Я могу сказать честно: если бы мой самый любимый, нежный, самый остроумный брат Н. не просидел 7 лет на героине и не оказался на дне дна, то я вряд ли была бы так категорична, когда мне (уже повзрослевшей) предлагали попробовать наркотики.

В общем, он крепко подсел. Первое время зависимости не было, и он получал то, что хотел: «под кайфом» он любил себя, ему казалось, что он гнул этот мир, как спичку, он был Джеймсом Дином и Джимом Моррисоном в одном лице; он мог полететь в космос без «Союза» и понять самого Сальвадора Дали.

Брат звонил родителям и говорил, что ему нужны деньги на получение водительских прав. Потом он говорил, что провалил экзамены и что ему нужны деньги на пересдачу, потом он перестал ходить в университет, а за учебу продолжал исправно получать деньги из дома…

Знаете, я для себя придумала, что на наркотики подсаживаются либо слабые люди, у которых в лексиконе отсутствует слово «НЕТ!», либо очень умные, которые верят в свою избранность, силу воли и возможность остановиться в любой момент.

Н. был из второй категории. Он умудрился 3 года прожить на героине, скрываясь так, что не знали ни его пассии, ни семья. Он вернулся из Москвы домой, сказав, что из университета его выгнали. Папа рвал и метал: «В этом ВУЗе, должно быть, совсем охренели, раз исключили такого талантливого парня, который в совершенстве знает три языка?».
Мне тогда было уже 15-ть. Как-то я уходила в школу и полезла к Н. карман за мелочью..Вместе с монетами вытащила маленький полиэтиленовый пакетик с двумя граммами порошка, и, недоумевая, отнесла его родителями.
Н. стал играть в открытую. Он был неуправляем. Он продал мамино золото, все фамильные драгоценности, которые я примеряла в детстве и боялась до них лишний раз дотронуться, потому видела себя в них самой-самой красивой невестой.

Вряд ли я когда-нибудь забуду, как папа вошел в зал, где спали мы с мамой и сказал: «В комнате у Н. трупный запах…Мне кажется, он разлагается…». Я не знаю, что может чувствовать отец, когда видит, как его первенец, его заласканный, любимый сын, который по определению должен быть лучше отца, лежит, согнувшись крючком и, кажется, при жизни источает трупный запах.

Н. наделал долгов. Его излюбленным психологическим приемом стала фраза: «Если вы мне сейчас не достанете денег, то я пойду и повешусь». Помню, как в страхе каждый раз приходила домой, боясь, что в одной из комнат обнаружу вздернутое тело своего любимого брата, которого в детстве ждала со школы и, стоя на высоком стуле на балконе, кричала ему через дорогу: «Братиска, тебя здёт сестионка!».

Иногда он обнимал меня. Я видела, что ему самому надоело быть зависимым, видела чувство вины, но мой сильный брат был слишком горд, чтобы сказать: «Простите, я запутался. Я наркоман. Помогите мне».

Н. подсадил на наркотики несколько своих друзей. За мамой бегали родители этих несчастных парней с проклятиями, за мной – их братья и сестры с криками, что «твой старший брат – изверг и по нему плачет электрический стул».

Я - честно вам скажу - не знаю, как близкие и родные в таких ситуациях находят смысл и силы для дальнейшей жизни. Как говорится, в безвыходном положении начинаешь верить в Бога…И попутно с верой в тебе просыпается животный крик-обращение к Тому, что наверху: «Ну поооочему это произошло с нашей семьей?!».

К тому времени два лучших друга Н. умерли от передоза. Одному из них вместо героина продали обычную подкрашенную известку. В это же время от сердечного приступа умер и наш отец. Н. впервые за 5 лет наркотического угара позволил себе заплакать. Он явно сдался и признал свое поражение. Это был кусок сломленной человеческой плоти, жизнь которой казалась бессмысленной. Он был огромным, порванным животным, которое отбилось от стаи среди пустыни. Он был измучен, раздавлен и искал легкий способ умереть. Это состояние я называю «дно дна»: 27-летний наркоман, без друзей, без отца, без работы, без денег, без образования и самое главное - без желания жить.

Мама сняла отдельную квартиру на 9-ом этаже, куда мы заперли Н. Мы решили, что ему надо уменьшать дозу, и постепенно свести ее на нет. Если бы все было так просто! По вечерам мы ходили к наркодилерам, покупали героин. Я приходила в съемную квартиру и приносила брату героин. Он просил меня отвернуться, когда шприц был наготове. Я отворачивалась, но видела весь процесс тенью на стене: он накладывает жгут, он вводит иглу, нажимает на «спусковой крючок», и вот он уже...счастлив.

Это длилось два месяца, а потом он сбежал. Случился еще год скитаний, а потом Н. приполз окончательно раздавленный, потерянный и больной. Мама отвезла его в две клиники, пока не выяснилось, что там сами работники продают наркотики. Заложив в кредит все имущество, мама повезла его в другую клинику. По дороге Н. выдернул у нее из рук сумку с деньгами, и побежал искать дилеров. Когда мама его нашла, он бился в истерике, кричал на нее и источал конвульсии. Она села на скамейку и начала плакать. Она сдалась.

Через несколько минут Н. вернулся, впервые попросил прощения и сказал, что хочет вылечиться.
К сожалению, любовь в таких случаях бессмысленна. Она не поможет излечиться, пока человек сам не решит, что уже хватит. Мне обидно за Любовь семьи, любимых, родных, но от зависимости может излечить только последний клочок любви к себе. Самое важное, просто быть рядом в момент, когда сам человек решит завязать.

Н. лег в клинику. Через полгода его выписали. Вкус к жизни еще полностью не вернулся, но месяц ломки, капельниц и общение с такими же, как он, ему помогли. Пока он был в клинике, мы переехали в другой город, где у Н. не было шлейфа репутации «подлеца и наркомана». Вернувшись, Н. начал ходить в клуб анонимных наркоманов и прошел психологическую программу «12 шагов». Когда ему дали задание записать все негативные поступки, совершенные им под героином, он исписал 48-листовую тетрадь и непрестанно плакал.

…У моего брата в следующем году 5 лет «чистоты». Он не употребляет алкоголь и не курит. Сейчас я понимаю, почему он тогда «подсел» – это от скуки и от отсутствия цели. Когда в человеке не живет, как второе тело, его мечта, его маленький персональный двигатель, то его можно слепо повести куда угодно: хоть на баррикады, хоть в бордель, хоть на иглу. Человек, внутри которого горит пламень его цели, всегда получает безалкогольное и безнаркотическое опьянение.

…Психологи называют нас «со-зависимыми». Мда, такое обидное слово. Как будто говорит тебе:«Ты тоже в этом виноват». Но нам приходится с этим жить, периодически вспоминая о тех днях, когда твой близкий человек был на грани. Но с этим можно справиться.

Мы ведь люди все-таки, а человек может пережить всё. Надо находить в себе силы идти дальше, или хотя бы хотеть их найти. Мы сами обклеиваем свой разум бумажками «Не могу», «Не знаю», «Не хочу». Но я верю, что себя можно вытащить со дна; я верю в то, что сделал Мюнхаюзен, и я верю в лучшее.

Конечно, эта история отразилась на моем жизненном восприятии, может, быть я чуть-чуть повзрослела, но, знаете, если бы мир был идеальным, то было бы все же скучнее. Наша природа держится на контрасте, и если бы не эти 2555 дней в страхе за жизнь своего брата, то я бы сейчас так сильно не радовалась каждой секунде, проведенной рядом с ним. Он дорожит каждым днем чистоты, он научился радоваться простому счастью: прогулкам по вечернему городу, футбольным матчам, игре в бильярд, и он не забывает писать нам с мамой лаконичные смс-ки: «Я люблю тебя!»

Знаете, сейчас Н. прекрасный муж, и я, надеюсь, скоро станет отцом. Его жена знает о «прошлом», но, видимо, любит безмерно, поэтому лишних вопросов не задает, а просто смотрит обожающим взглядом и целует его по поводу и без. И, знаете, я не удивлена таким ее поведением!

Я и сама не представляю, как моего любимого Н. – самого доброго, отзывчивого и хорошего брата можно не любить?:) Нет, не любить его просто невозможно!